Никифор Похомович Стайло мчался на работу. В очередной раз ему не хватило времени на водные процедуры! "Как же так?!" — сокрушался Никифор Похомович. — "Я же специально встал на полчаса раньше". Накануне грузный и крайне разговорчивый начальник Самуил Самуилович Криншпейман отчитал его за безбожное 15-ти минутное опоздание. Вышло так, что шеф нашего героя крайне негативно относился к людям, чьим жизненным кредо было не только работа, но и желание хотя бы полчаса каждый день спать. Стайло смог уже привыкнуть к такому странному поведению своего начальника, с рождения обладая удивительным даром приспособленца.
Наконец, добежав до проходной родной мануфактуры, роняя на ходу из портфеля какие-то, несомненно, важные документы, Никифор выудил из глубины своего саквояжа обгрызанную пластиковую карточку и сунул её под железный нос робота-контролёра.
Когда наш герой достиг цели своего маленького путешествия и тяжело опустился в неудобное кресло, в кабинет неожиданно постучали…
— Никифор Похомович, как же так?! Вы опять опаздываете! — раздался до боли знакомый голос Криншпеймана. — Что за ужасная непунктуальность, второе опоздание за неделю, ай-ай-ай! Мне казалось, мы уже разговаривали по этому поводу, должность заместителя главного архитектора роботехнических устриц должна же накладывать на вас хоть какую-то ответственность?!
Никифор Похомович виновато уставился в пол, он изо всех сил пытался изобразить разочарование самим собой и усердно старался начать краснеть, но, как назло, у него ничего не получалось…
— Вы же знаете, какие сейчас трудные времена! — не унимался раздухарившийся начальник, — В такую трудную минуту мы должны мобилизовать свои силы, сплотиться и противостоять неприятелю!
С ужасом наш герой начал замечать, что его начинает клонить в сон, он живо представлял себе продолжение этого разговора, мало было ему ежедневных собраний в актовом зале 7-ого цеха, с обсуждениями всёразрастающегося где-то конфликта. Мягкий, занудный, монотонный голос Самуила Самуиловича уже доносился откуда-то из небытия, и Стайло отдался этому приятному, обволакивающему чувству расслабленности и лёгкой дрёмы. Никифор Похомович спал…
Неожиданно голос из далёка запнулся, нарушив мерное течение мужского сна. Он встрепенулся и, не осознавая, где находится и перед кем, сладко потянулся. Протерев глаза и причмокивая от удовольствия, мужчина озарился по сторонам, по мере изучения окрестностей его начинал обуревать ужас, апофеозом которого стали глаза начальника, в них бушевал пожар презрения и гнева. По спине Никифора Похомыча пробежал холодок, сердце, и так потрёпанное несколько злоупотреблённым потреблением всевозможных горячительных напитков, бешено забилось, у нашего героя вспыхнула мысль о том, что если у него в эту секунду случится инфаркт, ему простят эту минутную слабость, Самуил Самуилович сжалится, быть может, вызовет медиков. Однако инфаркта всё не случалось и не случалось, Самуил Самуилович всё не бежал к видеофону и не вызывал медиков, а прощение всё не приходило и не приходило. Решив, что пауза затянулась, Никифор Похомович решил взять инициативу в свои руки, собрав силы, удачу и надежду в кулак, он с, как ему казалось, невозмутимым спокойствием произнес:
— Не могу с вами не согласиться, отсутствие микрочипа радости в наших устрицах, безусловно, пагубно сказывается на их реакции на Чака Бери.
Он играл ва-банк! Стоит заметить, что этот человек никогда не отличался природным везением, ещё в детстве он заметил, что всё, за что он ни брался рано или поздно приходило к коллапсу и явному негативному результату, вспомнить хотя бы его попытку приготовить на костре суп из головастиков, с таким трудом выловленных из грязной лужи недалеко от ассенизатор-комбината, бедняжки лишь полопались, вызвав безграничную печаль маленького Никифора.
Причина, по которой Стайло решил, что на этот раз ему повезёт и его замечание относительно чипа радости спасёт его карьеру, роста которой не наблюдалось уже около 11 лет, останется для нас навсегда окутанной тайной, но скорость и свист, с которыми любимый фикус нашего героя, выброшенный Самуилом Самуиловичем с талантом толкателя ядра, вылетел из кабинета — навеки войдёт в анналы истории.
